Междугородняя маршрутка обгоняла тёмное утро, пейзажи с персиковым рассветом и спокойными зелёными полями. По другой стороне бежала вереница тонких берёз.

На Уфимском вокзале очень холодно, но приятно-тихо и не людно. Сажусь поближе к табло (на нём список пригородных поездов и только один среди них фирменный, мой), потом замечаю место с розеткой и иду туда – в путешествиях подзаряжаю телефон при любом удобном случае.

Разговор рядом:

– О, следующий челяба.

– Да, сейчас поедем.

Как только на табло высвечивается путь, на который придёт поезд «Челябинск – Москва», спешу на посадку. Шестое купе. Осматриваюсь: удобные сиденья, которые можно разложить для сна, регулируемый стол с рисунком живого дерева, много розеток, ночники, полочки, успеваю сфоткаться, крючки, плечики, вешаю куртку, пресса, снимаю видео, как болтаю ногами; заходит моя попутчица.

Мария, довольная нынешним статусом пенсионерки, говорит, что тоже едет до Москвы, но сразу же отправляется в Ярославль, потом в Углич, а затем будет отдыхать в столице. В перерывах между её историями про полярников и музеи я готовлюсь к литературному семинару (КоРифеи в конце сентября). Завтрак, обед и ужин у нас обеих классический, поездной: варёные яйца, курочка, свежие овощи.

Побоялась разбираться с тем, как ехать на общественном транспорте. Идти пешком – запал был, но резко улетучился. Выбрала такси.

Отель – Сафмар Грандъ Москва. Шурую вперёд – логично же, что ресепшн прямо по курсу? – а там фонтан; кручусь на месте, переглядываемся со швейцаром (а, мне туда, да?): оказывается, стойка регистрации справа от входа. Сказали, что лифт сразу за зеркалом, но я опять иду не в том направлении. Швейцар проводил меня, но в лифте тоже теряюсь.

– Сегодня не ваш день, да?

В коридоре с одинаковым в обе стороны расположением комнат, от которого слегка кружится голова, ищу свой номер. 459. На двери соседней комнаты висит табличка «не беспокоить».

В номере понравились шторы – с широкими бордовыми, зелёными и сливочными полосами – такие подойдут и в мой интерьер. Из окна видно стеклянный купол и летнюю террасу с круглыми и квадратными столиками, все на три места.

Сегодня по плану Новая Третьяковка и встречи с друзьями. Уже спокойнее, и я решаю ехать на автобусе. Валидатор не считывает карту. Вторая, третья, четвёртая, пятая попытка... Пассажир рядом подсказывает держать карту подольше. Не помогает. Неужели придётся ехать зайцем? Пробую одолеть другой валидатор. Получилось только с третьей попытки. Фух, села. В горле пересохло.

В путешествиях не расстаюсь с Яндекс Картами, по ним двигаюсь к галерее.

Выбор пал на постоянную экспозицию с отечественным искусством XX века – авангард, соцреализм и не только. Фотографирую полотна, которые особенно отзываются. Посетителей немного. Папа с дочкой-подростком возле «Чёрного квадрата» восклицательно обсуждают смысл картины (мужчина недоумевал: «Супер-матизм... и почему так назвали?»). Мои ноги ощущали тринадцатый зал, пятнадцатый, двадцатый, а потом уже непонятно. Кажется, на выходе смотритель спросила: «Все 37 залов посмотрели?».

Нахожу силы дойти до памятника Петру I, касающегося неба с островка между Пречистенской и Крымской набережными, потом до «Перекрёстка» (в нём что, тоже 37 залов, как в Третьяковке?!); возвращаюсь на остановку и жду уже знакомый автобус М1.

Есть время отдохнуть перед встречей с другом. Выбрали ресторан рядом с моим отелем, по пути любуюсь бежевым зданием возле станции метро «Маяковская»: на его фоне цветут красные навесы и такого же цвета клумбы-скамейки. Почему рулетики из баклажанов в грузинском ресторане называются просто рулетики, а не бадриджани? Зато пхали – это пхали.

После решили прогуляться. Фотографирую памятники Пушкину, Высоцкому, а Артём тайно ловит меня в кадр. Когда поделюсь этим фото в соцсетях, Настя, моя хорошая знакомая, восхищённо попросит рассказать про повседневный уход за волосами. Искренне удивляюсь – что, правда красивые? – потому что особенно ничего с ними не делаю. На фото причёска держится ещё с позавчера...

Скоро убегаю на ещё одну встречу. С Кириллом мы учились в одной школе, так что нам есть что вспомнить (в конце концов так заболтаемся, что даже забудем сделать фото на память). По вечерней Москве идём пешком до Арбата – хотелось взглянуть на стену Цоя: в средних классах за мной закрепилось прозвище – ЦоЯнка, а ещё я писала пьесу, посвящённую Виктору, с которой одержала победу в литературном конкурсе.

– Ну, мы почти дошли до метро. Но тут и Красная площадь недалеко, может, хочешь посмотреть?

Намотала уже почти тридцать тысяч шагов, но энергии ещё навалом.

– А давай!

Сегодня уже начинается программа мероприятия. Написала в общий чат:

– Может, кто-нибудь хочет присоединиться и поехать пораньше – недалеко от ДК «Рассвет», где у нас пройдёт первая часть, есть очень красивый неоготический кафедральный собор. Вот, сначала его посмотрим, а потом в ДК (минут семь пешком).

Прикрепила фотографию из интернета, чтобы кто-нибудь впечатлился наверняка. Компания собралась: Валентина и две Инны.

Собор так величественен, что мы даже не сразу решаемся зайти внутрь. Как же всё-таки меня привлекают эти ряды деревянных скамеек, лаконичность оформления! Здесь уютно и приятно находиться, в отличие от православных храмов.

Александр Цыпкин (писатель, сценарист, попечитель благотворительных фондов) задал тон всему ток-шоу «Формула альтруизма»:

– Жить надо так, чтобы на разогреве у тебя был Константин Хабенский.

Среди участников ток-шоу всех покорила Галина Никулина, которая вместо карьеры в Екатеринбурге вернулась в родное село Пежма Архангельской области. Всё началось с остановки: Галина убрала мусор, повесила ковры и гирлянды, (кто-то даже дарил телевизор и его можно было включать и смотреть, пока он не упал), буквы «Возвращайся домой» – и фото этой остановки завирусилось. Сейчас вместе с подростками Галина сделала котельную с послепожарными стенами местом притяжения жителей от мала до велика.

Смотреть ток-шоу →

Возвращаемся в отель. Обед.

Поднимаюсь по лестнице в Pavlovsky Salon II (таких элегантных конференц-залов в отеле десять), заполненный большими круглыми столами.

Чего ожидаешь от «Знакомства с Фондом Потанина», где сотрудники должны рассказать о программах и форматах поддержки? Того самого – когда спикеры по очереди листают слайды и озвучивают цифрами, какой вклад вносят в общее дело. Не то. Наше знакомство прошло в формате квиза: на каждое направление деятельности Фонда по два-три вопроса. Теперь мы точно запомним, что

Так пролетели полтора часа, нас снова кормят красивой едой.

Интерактивная лекция «Внутренний путь: когда ты для других, а кто – для тебя?» отличилась напористым спикером Юлией Силичевой. Каждому участнику приготовили распечатанные цветные слайды презентации «о внутренней стратегии, которая помогает людям сохранять мотивацию и не обесценивать себя».

За завтраком возле стола с десертами (я перекладывала себе в тарелку парочку панкейков) афроамеринка, кажется, моя соседка, спросила:

– Is it honey?

– Yes, yes.

Сегодня Лаборатория-практикум. Будем совместно искать формулу через наш личный опыт. Делимся на двойки и тройки, берём друг у друга интервью.

Полтора продуктивного часа, кофе-брейк.

Завершаем основную программу лекцией «Искусство слышать» Сергея Бурлаки, популяризатора классической музыки. До начала перформанса он наклоняется к добрым словам – я ловлю это мгновение в кадр.

После обеда финалистов и победителей Стипендиальной программы Владимира Потанина (поддержка магистрантов) пригласили на экскурсию в Фонд. Фотографируюсь на единственном балконе в этом здании, в кабинете директора.

Жду подругу возле башни ОКО (будем ужинать в ресторане «Ruski»). У входа много курящих. Какая-то семья собирается праздновать день рождения мамы, которая отправляет кудрявого сына встречать ещё одну гостью; она едет тем же транспортом, что и моя Женя. Мимо проползают и останавливаются, чтобы высадить людей, «тачки для понтов».

Женя была в свадебных туфлях, и за десять минут они уже натёрли через колготки так, что влажные салфетки, подложенные с надеждой уменьшить боль, пропитались кровью.

– Тебя ничему жизнь не учит, да? – я ужаснулась жестокости Жениных ног.

– Костя так же сказал.

До брони ещё есть время: мы гуляем по набережной, пока совсем не стемнеет и на чёрной воде Москвы-реки не начнёт золотиться свет фонарей. После ужина собирались поехать в Зарядье, но я уговаривала подругу отложить – завтра увидимся ещё, чего сейчас будет мучиться?

Женя звонит мужу.

– Кость, привет! Как дела? А какие планы после работы? А может, хочешь составить нам с Яной компанию, покажем ей Зарядье? А возьми с собой, пожалуйста, мои кеды.

Когда поднимаемся на лифте в ресторан – 85-й этаж – закладывает уши. По большей части я выбрала это место ради борща: его подают со сметаной, пампушками со сливочным маслом, салом, покрытым инеем, и пучком зелёного лука. Кухня открытая, с восьмиметровой русской печью.

Позже Женя с Костей показывают мне парящий мостик, где мы делаем много памятных фоток.

– Надо Яну посадить на метро, – говорит Женя.

– А какая станция нужна? – Костя открывает карты.

Мы отвечаем в один голос:

– Маяковская. Красная ветка.

– Это же зелёная вроде?

– Нет, точно красная.

– Ну вот же, зелёная!

– А, ну понятно, мы с Яной – филфак, для нас Маяковский – это красный.

Сегодня выселяюсь из отеля и отправляюсь по остаткам маршрута собственной культурной программы. Правда, планы слегка портит сильная боль в животе. На Патриарших прудах располагаюсь на скамейке и наблюдаю за падающими листьями. Если давить на живот, становится легче. Пока сидишь, это удобно, но, когда идёшь (следующий пункт – Музей Булгакова), приходится прижимать к животу сумку; наверное, со стороны это выглядит странно, будто я настолько боюсь, что её украдут.

В Музее русского импрессионизма меня ждёт выставка «Русские дикие». Нравится... совсем всё. Диалог французских и отечественных художников поддерживает театрализованный аудиогид с музыкой Игоря Стравинского и модернистской поэзией.

По Аптекарскому огороду гуляем вместе с Женей. Она говорит, кивая на высокий жилой дом:

– А можно мне жить с таким видом из окна?

После поезда у меня осталась маленькая бутылочка воды. Объявляю комнатным растениям полдник. Оглядываю квартиру, будто что-то изменилось. Нет, всё по-прежнему знакомо, но – как будто вся мебель новая. Или я.